— Меня уже записали. — Хэррис исчез в клубах дыма. — С некоторых пор.
— Сообщаю запрошенные вами сведения о самолёте «Транс-Америки», выполняющем рейс два.
— Мистер Бейкерсфелд, — негромко произнесла женщина, — мы тут много говорили между собой и теперь понимаем некоторые вещи лучше, чем раньше. И всё же я не услышала ответа на вопрос: что же мне сказать моим детям, когда они плачут и спрашивают: почему не велят этому шуму, чтобы он перестал шуметь и не мешал нам спать?
— Если вы ждёте от меня сочувствия, можете сразу уходить, потому что его не будет. Вы не услышите от меня ни слова сочувствия ни сегодня, ни при других наших встречах, если таковые состоятся. Я не из тех, кто поставляет носовые платки для слёз, потому, что они вам нужны, запаситесь ими сами или подарите их друг другу. Мой бизнес — закон. Закон, и только закон.
— Но вы же сказали, что вам запомнился этот пассажир!
Гвен отсутствовала всего несколько минут. Когда она вернулась, на лице её тоже играла улыбка.