— Знаешь, что говоришь; сам такое провернул, да? — тихо пробормотал тот и, встретив укоризненный взгляд, отмахнулся: — Ладно. Я подумаю.
Тишина упала разом, накрыв небольшую комнатушку, точно огромное плотное одеяло. Тот выпрямился, на миг словно бы остекленев, и во взгляде промелькнула растерянность, замешанная на внезапном испуге.
— Пламя, очищающее грехи людские, — продолжал тот напористо, — новое крещение, Дух Господень, огонь — вот о чем говорил Господь, вот что должны были услышать имеющие слух!
— Пей, — подстегнул Курт, приподняв вновь наполненный стакан. — Zum Gedenken. Не зазорно помянуть инквизитора глотком-другим?
— В нашем распоряжении два варианта действий, — довольно бесцеремонно прервал его Курт. — А именно. Первый вариант — это послать запрос в Кельн и вызвать сюда нашего эксперта. Минуло, конечно, уже невесть сколько лет, однако же место, где было убито более сотни детей и был заживо закопан человек, обладающий некими способностями, надеюсь, должно подать знак — ну, хоть какой-то, хоть слабый отголосок, нам бы и этого хватило. Голубь осилит путь за считаные часы, и даже если Штойперт также убьет на дорогу сутки, уже послезавтра он будет здесь.
— Валим, — приказал он тихо, и Бруно с готовностью сорвался с места, метнувшись в противоположную сторону, в узкий проход меж оградами двух домов напротив.