— Эй! — остерегающе повысил голос тот. — Не увлекайся. Мне, между прочим, и без того страшно до трясучки, давай обойдемся без разъяснительных лекций.
— Тебе лучше знать… — хмыкнул он с кривой усмешкой и, перехватив взгляд подопечного, запнулся. — Извини.
Они не уживались вместе, те двое, что составляли его одного, разрывая разум так же, как скоро, спустя минуты, будет разрывать тело огненный бог…
— Оно вам понадобится, если все, что ты высказал, имеет хоть какое-то касательство к правде… Да, езжайте. Возьмете с собою четверку голубей и Хоффмайера.
— Та щуплая, что была в «Кревинкеле», — пояснил он, не дрогнув. — Именно на случай, если что-то останется в памяти, ее и подложили… Ты чист. Можешь успокоиться.
— Videntes non vident et audientes non audiunt neque intellegunt, - снисходительно вздохнул тот, возведя к серому небу беспросветную черноту глаз. — Неужто вы не помните, майстер Гессе, что сказано у Экклезиаста? Еt laudavi magis mortuos quam viventes…