— Четыреста четыре… — вместо него вслух прочел Бруно. — Даже вообразить страшно, когда он его получил. Столько лет службы — и вот так…
— Инквизитор вообще не должен гибнуть, — отозвался он зло, снимая с еще не успевшего похолодеть пальца обручальное кольцо, едва сползающее сквозь густеющую кровь. — Гибнуть — их привилегия. И я как законопослушный человек привилегии чту.
— Какой он, к Богу, помощник — так, одно прозвание; шлепнут придурка в первую же минуту… — пробормотал Курт уныло, смерив взглядом расстояние до почти не различимой уже за снежной сыпью стены деревьев, обернулся на подопечного и решительно кивнул: — Нет, все верно. Ты прав. И еще неизвестно, где сейчас будет опаснее… Бруно!
— Легенда… — повторил отец Юрген, продолжая перетаптываться напротив стола, словно намереваясь вот-вот сорваться с места и метнуться прочь. — Скорее — проклятие. Нет, вы правы; мой двоюродный дед собственными глазами видел и лично знал человека, известного в нашем городе… и, как я теперь вижу — за его пределами также… известного как Крысолов; многие, даже большинство, полагают его сказкой, выдуманной для непослушных детей… Каюсь, уж и сам я стал думать, что это так и есть, хотя стал он преданием не только Хамельна, но и нашего семейства собственно…
— Знаю, — кивнул Курт, и на него уставились две пары удивленных глаз — начальства и агента; два мгновения висела тишина, а потом Керн тяжело поднялся, кивнув замершему напротив человеку и молча указав узловатым пальцем на дверь.
— Если мы так и будем стоять здесь и просто разглядывать труп, мы этого не узнаем, — вздохнул он, берясь за сырой склизкий черенок. — Что на деле — увидим; предлагаю начать докапываться до истины.