— Мятежа, — докончил Бруно, когда тот замялся. — Со всеми прилагающимися к тому атрибутами — палками, камнями и факелами. Особенно факелами. Все бунтовщики отчего-то питают к этим штукам особенную слабость. Наверное, они греют им душу. Если не пошевеливаться, добрые горожане, в конце концов, согреют Друденхаус.
— Гильдия, говоришь… — повторил он медленно и, поднявшись, одернул рукав новой кожаной куртки. — Оцени. Нравится?
— Я знаю, что вам страшно, майстер Гессе.
— Я не стал пытаться открыть их. Не знаю, почему.
— Ясно, — проронил Курт сухо, рывком поднявшись, и мгновение стоял недвижно, глядя в окно за плечом бюргермайстера и не произнося ни единого звука. — Если это все, что вы хотите и можете мне сказать, то, наверное, нам стоит перейти к тому, ради чего, собственно, я здесь?
— А почему опять я? — насупился тот недовольно.