— Хочу быть сиротой, — пробормотал тот; Курт скосился в его сторону, покривив губы в непонятной гримасе, и молча тронул курьерского шагать быстрее.
— Правда раздражает, понимаю, — усмехнулся тот, скосив взгляд ему за спину. — А уж в присутствии того, чье мнение о тебе для тебя что-то значит…
И вот, тому, кто станет читать мои записи: я отвез дочь Фридриха Крюгера в деревню Фогельхайм, что в дне пути к востоку, и там оставил мужчине и женщине, не умевшим зачать во всю жизнь их, и как была Хельга Крюгер напугана и уже не столь мала и в разуме, то согласилась со мною, что говорить им правды о себе не надо. И как сам я уже не молод, не ведомо мне, от кого и как, и когда смогут узнать о всем случившемся те, кому это знать должно, ежели всякий молчит и клялся молчать, однако ж вот ему указание.
— Девочка?.. — переспросил Бруно чуть слышно и почти с убежденностью уточнил: — Дочь Хальтера?
— Я не спешу, — согласился Курт, отчаянно мечтая о мягкой постели и шести часах сна.
Тело на земле уже затихло, лишь единожды содрогнувшись в конвульсии; в последний раз брякнула погремушка, ударившись оземь, и он с ожесточением наступил, раздавив глиняный шар в осколки, вдавив в мокрую траву черепки и высыпавшиеся мелкие косточки, подозрительно напоминающие человеческие.