— Почему я? — выдавил он, едва не растеряв с таким трудом обретенную уверенность, понимая вместе с тем, что услышал ожидаемое, услышал то, чего не услышать не мог.
— Да бросьте, — улыбнулся Курт примирительно. — Ничего со мной не случится, и уж не в Знаке причина — я там почти свой. Думаю, найду даже парочку человек, готовых за меня и в драку; воровское братство — святое дело…
— Пусть он так опасен, ваш майстер Бернхард, — кивнул Курт, — но в таком случае — неужели ты не хочешь, чтобы он расквитался со мной за тебя? Скажи, где искать его. Твой совет я выслушал; теперь я хочу услышать ответ на свой вопрос. Где он?
— Если в пустой, — осадил его Курт; попытавшись согнуть локоть, зашипел, встряхнув головой, и отложил арбалет на колени. — Зараза…
Беседы и обсуждения завершились, когда за узкими окнами башни брезжил холодный, мутный октябрьский рассвет; и когда Томас Штойперт уже готов был покинуть Друденхаус, на головы усталых, полусонных следователей обрушился удар. По сообщению солдата магистратского патруля, примчавшегося, запыхавшись, минуту назад, прямо у стен Кельнского собора было найдено тело девочки десяти или одиннадцати лет — в том же виде, что и тела, обнаруженные ранее.
Пыль взмелась в стоячий воздух прямо у ног, заставив вновь отскочить назад, отшатнуться; пепельный смерч, скручиваясь в тугой жгут, поднимался медленно, вытягивая руки и голову, упираясь в землю ногами, расправляя смятое изношенное платье и распущенные волосы, разглаживая узкое женское лицо, прочерчивая сухую линию губ и — глаза, все те же черные, как беспроглядная пропасть, глаза…