— Интересный, судя по всему, был разговор, — усмехнулся тот, вновь посерьезнев. — Было решено, что ты останешься жить; разве плохо? Что виновный в гибели людских душ будет наказан, что…
— Это означает, что разговор на эту тему завершен, — пояснил он с преувеличенной дружелюбностью в голосе, и тишина оборвалась, вновь заполнясь прежним тихим гомоном; тяжело вздохнув, он отвернулся к подопечному, но смотрел мимо, в потрескавшийся камень пола. — «Потрошитель»… — повторил Курт тихо. — Теперь и в Кельне тоже будет своя… как ты сказал там? «Байка»?.. Спустя лет пятьдесят Друденхаус станет выглядеть полным ничтожеством, а зарезанных будет с десяток.
— «Все», — передразнил его тот и изможденно вздохнул. — Господи; Гессе, ты хоть соображаешь, что в Друденхаусе попросту камер на всех них не хватит?
— Не стоит, — возразил он с невольной усмешкой. — Я знаю, где магистратская тюрьма.
Идти становилось все труднее даже не с каждой минутой, а с каждым шагом, дождь и в самом деле усилился, мало-помалу переходя из моросящей крошки в самый настоящий, осенний, секущий; в сапогах, облепленных комьями мокрой земли, сопревшей травой и мелкими корешками, пакостно чмокало, и неспешно ползущая впереди Хельга Крюгер начинала пробуждать уже откровенное раздражение.
— Для чего эти трое убивали детей, твой Шварц, разумеется, не знает.