— Надеюсь, ты сам еще помнишь, — хмуро отозвался Керн, — кто ты такой; посему — вот мое слово. Довольно, Густав. Твоя личная жизнь есть не мое дело, но порога Друденхауса ни одна живая душа, если то не свидетель или арестованный, более не переступит. Есть ли соглядатаи среди тех, кто уже у нас побывал, нет ли — не знаю, но… Тут я сам виноват, старый дурак, в голову даже не пришло… И — я надеюсь, ты следишь за тем, что болтаешь в порыве страстей?