— Дело в том, что с тех пор, как я попал в это тело, мне неприятно мужское общество. Я чувствую себя неуютно, находясь в одном помещении с мужчиной или юношей. Вы — редкое исключение. С Вами я могу нормально общаться. Но подавляющее большинство других… это какой-то кошмар.
Самое мерзкое то, что совершенно неизвестно, сколько нам ещё тут сидеть. У нас ведь нет с Леной-два никакой связи. Она сама должна нас найти. А нам остаётся лишь ждать.
Парни и девушки по очереди подходили к палке и подтягивались на ней. Лена тоже сходила. Подтянулась два раза и свалилась оттуда. Кстати, я заметил одну вещь. Парни наши до палки допрыгивали сами, прямо с пола. А вот девчонкам наставник помогал забраться. И как-то он уж больно подозрительно охотно делал это. Что-то не нравится мне это дело. Перспектива того, что этот тип станет хватать меня руками за разные места, совершенно не вдохновляла.
Да, а с чего я вообще взял, что женщина, которую я принял за маму, действительно моя мать? Немного подумав, я предположил, что нахожусь либо в какой-то закрытой школе, либо… в сиротском приюте. А судя по большому возрастному разнообразию находящихся тут детей, их бедной одежде, а также по плачевному состоянию здания, второе моё предположение было больше похоже на правду.
— Не знаю. Нужно смотреть. Вспомните, от чего я исцелила Лену.