— Мне не обязательно черпать ману из эфира. Могу делать её из любой энергии.
— А если погасишь, обратно зажечь сможешь?
— Да знаю я, что ты не понимаешь. Ты, Алис, как ребёнок маленький стала.
Старший жрец молча падает на землю. Труп однозначно. Даже я не могу спасти. Нож повредил мозг. Лечению не подлежит. Слышу вокруг взволнованные голоса. Кто-то срывается на крик. А, тут и женщины есть. Вернее, девушки. Вообще, судя по голосам, здесь одна молодёжь. Вероятно, убитый старший жрец был тут самым старым, хоть на вид ему всего лет тридцать.
— Алла же с Борькиной сестрой за одним столом сидит. Та и рассказала.
Как я понял, кино — это вроде записанной в книге истории. Только записанной не буквами, а движущимися картинами и звуком. Очень удобно. Так можно показать историю даже тому, кто не умеет читать. Жалко, что я не только читать, я и говорить не умею. Поэтому с трудом понимаю, что там, внутри телевизора, происходит.