Я глубоко вздохнула и посмотрела на Анну.
– Да. Но это перебивает запах разлитого виски. – Его зубы сверкнули в темноте. – А что? Тебе это не нравится?
Мы с Брайаном сидели в креслах в кабинете доктора Шанса. Прошло пять лет, но казалось, будто сидишь в старой бейсбольной перчатке. И старые фотографии на столе онколога – его жена в шляпе с широкими полями на каменистой отмели в Ньюпорте, шестилетний сын с пятнистой форелью в руках – укрепляли ощущение, что на самом деле мы отсюда никуда не уходили. Третиноин дал результаты: в течение месяца у Кейт была молекулярная ремиссия. А потом клинический анализ крови показал, что в ее крови стало больше промиелоцитов.
Мы вышли под аплодисменты медсестер, с которыми так подружились.
– Последний раз она вызывала папу с работы, когда Кейт поставили диагноз, – сообщил Джесси.
Мама открыла конверт, прочла документ и повернулась ко мне.