Сон оказался такой: я стою перед воротами части. Ворота открываются, за ними – наш начальник штаба подполковник Мамин.
Влезешь на забор полюбопытствовать. За забором идет по дороге неправдоподобно четкий строй. В «хабэшках» и бушлатах без знаков различия, в шапках без кокард. А вокруг «коробки» на некотором отдалении шагают краснопогонники с автоматами наперевес. Это дисбат возвращается с работы.
Тут и пришло осознание: я наконец-то слился с армией воедино. Привык к ней. Вписался в систему.
Наконец машина перестала дергаться и целеустремленно рванула вперед. Затормозила, окутавшись пылью, у неприметного бугорка. Офицер и солдаты уставились вниз, свесившись через борт.
– И ты иди туда же, юморист, твою мать, – сказал Билалов, сунул ручку в карман и начал копаться в столе.
Я точно знаю, когда последний раз в жизни плакал. Это случилось 30 декабря 1987 года. С тех пор – как отрезало. После тридцати стало иногда пробивать на сентиментальную «пьяную слезу». А вот заплакать с трезвых глаз не получается, как бы худо ни было. От беды я теперь каменею. Армия научила.