Еды на столе, казалось, не убавилось вовсе. Я тоскливо поглядел на это великолепие, понял, что кусок уже не лезет в горло, и упал на лавку.
А мы, «международники» нацеливались на самую престижную советскую профессию. «Опять нелегкая судьба журналиста забросила меня в Париж…» Ради такого стоило в армию сходить.
– Вот, ты в поезде говорил, нас много, отобьемся…
«А я люблю военных, красивых, здоровенных!»
По счастью, у Афанасьева была замечательная черта: когда ему не хватало своих идей, он присваивал чужие. Иногда это раздражало, чаще – выручало.
Долго мы раскачивались в тот раз, четыре недели на полигоне ничего интересного не происходило, и вдруг ББМ с цепи сорвалась, да за три дня столько натворила – до сих пор вспомнить страшно.