– Косинов, мать твою, что за внешний вид?! Мятый, нестриженный, весь в краске… Ужас! Солдат, мне на тебя смотреть больно!
Стол не высох ни завтра, ни послезавтра. Через неделю Витя ходил сам весь под карельскую березу и страшно ругался. Наконец терпение его лопнуло, и он отчистил стол, вернув ему первоначальный унылый цвет.
Вернулась батарея, взмокшая и несчастная. Быстро умылась-почистилась, пересчиталась и двинулась на завтрак. Мы пристроились в хвосте.
– И куда ты девал свое давление, мужик? – спросил прапорщик, глядя на меня с неподдельным уважением.
Ваш покорный слуга проснулся в шоке. Меньше всего мне хотелось дослуживать (последние три месяца в некотором смысле тяжелее, чем первые три), однако совесть моя была самую малость нечиста. Я уходил в армию по целому ряду причин, но основной была – расквитаться с государством. Отслужив, я ему ничего не был должен. И вот какая ерунда вышла: три месяца прикарманил.