Мальчишки военную технику любят. Любовью искренней и несколько разрушительной – ну, свойственной нежному своему возрасту. Вот, скажем, иду я ночью по делам. Прохожу мимо парка. А за бетонным забором ревут дизеля, и снопы света разрывают темноту. Кто-то там носится между боксов на колесных машинах. Покатушки там.
Одним прекрасным вечером, придя спать в палатку, я обнаружил, что меня ждут: очень грустный Кузнечик и очень веселые деды. Почему-то тут был еще Исламов, главный отморозок четвертого дивизиона – сидел, консервы жрал, громко чавкая.
А то еще пара ночей, и кто его знает, чем бы все кончилось.
Увольнялся наш Коля-Гагауз, тот самый, что едва не угробил метким выстрелом из миномета все управление бригады.
Они устали, осунулись, но в их глазах был нездоровый блеск людей, готовых работать до упаду. Втянулись. Аврал, он мобилизует. Если не терять темпа, можно горы своротить.
У штабных был свой режим дня. Начальство частенько запаздывало с подготовкой документов, тогда мы вкалывали ночами. Машбюро хронически не успевало обработать всю макулатуру, которой его заваливал политотдел, так что ваш покорный слуга не скучал ни часа. Меня вообще иногда сдавали на день-другой в аренду – отправляли, допустим, в соседний ГУЦ обеспечивать учения. А я хоть и отвыкал потихоньку чему-нибудь удивляться, тем не менеее, не упускал случая приобрести новый опыт.