– Не понимаю, но уважаю, – сказал Петровский. – Тогда приступай.
– Мне придется мобилизовать все свое красноречие, чтобы убедить Сиротина принять такую цветовую гамму.
– Так я и отдам своего писаря! Все сюда принесут. И бумага у них есть, и копирка. Значит, договорились.
Ведь генерал в мирное время – просто государственный чиновник. И если «по войне» он еще в состоянии кого-нибудь сгоряча пристрелить за неисполнение приказа, то по жизни на генерала сплошь и рядом – кладут. Несмело, но все равно с прибором. Генерал может приказать – мы можем не сделать. То есть, мы не имеем права так делать. Но можем делать вид, что все сделали, а на самом деле не делать ничего. И у нас будет миллион оправданий. У нас нет того, нет этого, и ту штуковину нам не подвезли вовремя, а той хреновиной воевать невозможно – мы ее покрасили и воткнули на место чисто для красоты.
– Снимаю с тебя один строгий выговор с занесением. Сколько осталось?
ЗамначПО очень внимательно на меня посмотрел.