– Ну, – объявил Афанасьев, – со свиданьицем!
И пенициллином лечить никто не пытался вашего покорного слугу.
Мы напились чаю, вымыли посуду, Косяк забрался в кабину, а я опять на крышу. Косяк наконец-то был счастлив. А мне и раньше было хорошо.
Опытные люди уверяют, что этот показ был именно показ, то есть наглая и циничная показуха, но танк жалко все равно.
– Придуривается, – сказал «оргач». – На пушку нас берет, хе-хе.
– Я думаю, – сказал капитан Масякин, надевая фуражку, – теперь у десанта не будет к нам глупых вопросов насчет каких-то несчастных деревяшек.