— Еда, лыжи. Может, что-нибудь типа плащ-палаток присмотрим.
Меня даже немного отпустило. Ничего, даст бог, сам выкручусь. Не впервой. Надо только Прорехова по полной программе раскрутить…
– Сколько времени? – Скинувший одеяло Шумов с трудом оторвал голову от подушки и, усевшись на кровати, зажал голову руками. – Ой-ё-о-о…
Пока дотащил Ветрицкого до дороги — взмок. Дальше дело пошло легче, но начавшаяся от перенапряжения головная боль со временем только усилилась, правое предплечье жутко зачесалось, а рана в боку опаляла внутренности огнем. Ерунда, прорвемся… прорвемся… прорвемся… Словно завораживающая мантра, это одно-единственное слово, крутившееся в голове, заставляло передвигать ноги и перехватывать выскальзывающие из рук обрубки стеблей. Вверх по холму… вниз с холма… Вверх по холму… вниз с холма… Руки налились свинцом, дыхание сбилось, но сил переставлять ноги пока хватало. А вон уже и граница. Неужели дополз?
– Она самая, – подтвердил бригадир ликвидаторов.
Нельзя сказать, будто открылось второе дыхание — просто ничто так не придает прыти, как ожидание пули в спину. Тут хочешь не хочешь, рванешь так, что только пятки засверкают. Правда, надолго в таком темпе дыхалки не хватит, но нам бы оторваться, а там видно будет. Если через Границу перейти успеем, можно смело горожанам ручкой помахать.