– Нет. Если ты скажешь, что в его душе нет добра. Тогда пусть решает Церковь.
Комаров заканчивал паковать вещи. В объемистых кофрах уже исчезли пышные халаты, затейливые безделушки, бумаги и бутылки.
Внизу взревели солдаты. Внизу ликовала толпа.
– Дай, – не удержался я. – Смотри, святой брат, тут надо перехватывать между большим и указательным пальцем, тогда не выскользнет.
Со всхлипом втягивая воздух – сладкий и чистый, век дыши – не надышишься, я выбрался на берег. Упал на камни – после ледяной купели они показались горячими.
– Помнишь, как мы смотрели пьесу в Миракулюсе? – тихо спросил я.