Я, увидев, что Йенс слегка склонил голову, сложил руки святым столбом и мысленно возблагодарил Искупителя. За то, что строгий взгляд отвел в сторону, за то, что шанс мне дал.
От жары и пара меня всего скрутило. Банщик заставил меня сесть на прихваченный с собой опилок доски, отдышаться. Когда глаза привыкли, обнаружилось, что половину комнаты занимают широченные деревянные ступени, ведущие под самый потолок. На них и сидели люди. Чем выше на ступени сядешь – тем страшнее жар!
– На Кипр? – догадался я. – Все-таки на Кипр?
Скорее уж ереси аквинцев выглядят убедительными.
Я вытянулся на грязных неструганых досках, расслабился. Нечего грустить, и не в таких переделках бывал. Не может весь подземный лабиринт быть таким сложным, все ж таки тут часто люди ходят. Потихоньку, полегоньку, пройдем тридцать километров. Километра три-четыре мы уже миновали.
Руссиец улыбнулся так гордо, будто сам виноград вырастил, сок выдавил и вино воспитал.