Но чтобы человек убежал – никогда не слышал!
– Как ты, оправился после Неаполя? – спросил я.
– Если он из-под Вены, – Петер улыбнулся, – то его акцент не должен быть похож на германский. Пусть даже родной язык его – германский.
Тащили меня не к лестнице, ведущей наверх, в дворцы Урбиса. Но и не вниз, хоть я нутром чуял – есть здесь еще подземные этажи. Вели по длинному коридору старой каменной кладки, почти темному – факелы висели раз на сорок шагов. Стены были сырыми, пахло плесенью и гнилью. Удивительно, рядом со святыней святынь, часовней, где Искупителя короновали, такое запустение!
И шум пробуждающихся солдат не был слышен.
Я уже не дергался. Приник губами к каменной корке, будто сквозь нее надеясь воздух вдохнуть.