Встаем на рассвете, молча седлаем коней. Поход продолжается. Идем от одной сожженной веси к другой – везде одно и то же. На Ивана страшно смотреть: лицо почернело, губы шевелятся, как будто молитву читает. В одной деревне уцелел старик: то ли пощадили, то ли спрятался. Он стоит у забора и смотрит на нас. Не кланяется. Иван останавливает коня.
Странный вопрос. Срядились за муку, ее привезли. Он ухмыляется. Не нравится мне это.
– Вот и хорошо! – радуется она. – Заведешь почту, будем переписываться. Договорились?
– Не хочу сестрой! – воскликнула Оляна и упала лицом в подстилку.
Рука и глаз Оляты подчинились – брошенная им сулица пробила горло ближайшего к нему половца. Тот схватился руками за древко, мгновение постоял, покачиваясь, и упал на бок. Тот, в кого метил Некрас, рухнул ничком, и сулица под тяжестью его тела почти полностью выскочила наружу. Уцелевшие половцы обнажили сабли.
– Ты, что ли, глядел? – сомневается Брага.