Ростислав не ответил. «Не смог тестю отказать! – подумал Святояр. – А следовало! Крепко просил Святослав. Горыне после Лысой Горы Великий не верит, но нам-то что? Почему белгородцы должны кровь лить, а киевляне по домам сидеть?»
Схватив сестру за руку, он потащил ее в конюшню. Рыжий уже покончил с овсом и встретил их вопросительным фырканьем. К удивлению Оляты, сестра достала из-под передника горбушку ржаного хлеба и протянула жеребчику. Тот осторожно взял ее толстыми губами, мигом сжевал и благодарно ткнулся мордой в плечо Оляны.
Олята честно рассказал, как достался ему жеребчик, и жалостно попросил не говорить воеводе.
– Других не буду! – Он сует ножик за пояс. – Ты будешь с нами жить?
– Суров ты, княже! – вздыхает боярин. – Это потому, что холост. У одинокого сердце каменное, жена и детки его смягчают. Напишем ряд, как желаешь, но будь милостив к людям твоим!
За спиной возмущенный ропот. Старик глядит на кряжистого, тот выступает вперед.