Софрон не отступился, и Бакула задумался. Отвел дочку в сторону и долго с ней говорил. Затем вернулся к Софрону и потребовал увеличить свою долю на одну десятую от общего барыша. Медовар тут же согласился.
– Из-за змея. Пока был маленький, держал для забавы. Другие приходили поглядеть. Потом смок вырос. Князь сказал: «На кой нам это чудище поганое? Убей!» Я не схотел и ушел. Скитался, службу искал. Тяжко было. Прослышал, что князь Ростислав с великим князем Святославом воевать сбирается. Прошлый год не довоевали, снова силы копят. Подумал, где лучше сгожусь, и пришел в Белгород.
– Азад попадает в глаз за сто шагов! – не согласился Жегало. – Ты слишком рано вышел от своей бабы. Когда б прискакали с известием о пожаре, Азад бы не промахнулся.
– Прости и ты мне, сотник! – сказал Святояр, слезая на землю. – Не пустил меня князь одного, навязал дурака в спутники. Во хмелю он. Надо было сразу прогнать, да думал: проветрится.
– Другие тысячу дадут! Не пожалеют – дело верное! Чье войско против смока в поле устоит, какой город удержится? Один князь другого одолеет, сосед поглядит и тоже захочет. Сколько крови прольется? Киев полтысячи мужей потерял, а будут тьмы и тьмы! Земли в запустение придут, в городах вороны поселятся! Нельзя такое допустить! Пусть князья не мирно живут, войною один против другого ходят, но Русь крепнет и богатеет! Со смоком нас и половцы повоюют, и ромеи…
– Тогда иди к берегу и нарежь ивовых веток. Тонких, для корзины.