– Просто отойдите в сторону, – ответил он, поднимаясь с земли – сначала став на колени, а потом и на ноги.
Вновь он положил руку на щеколду, но я прислонилась к двери спиной.
– Да, Джейн, – ответил он. – Что за нужда возвращаться к Прошлому, когда Настоящее настолько определеннее, а Будущее настолько светлее!
– Никто не поверит, сколько хлопот было у меня с этой девчонкой. Такая навязанная мне обуза – и как она сердила меня ежедневно, ежечасно своим непонятным характером, внезапными злобными вспышками и постоянным противоестественным наблюдением за каждым моим движением! Право, как-то она кричала на меня, будто сумасшедшая, будто исчадие ада – ни один ребенок никогда так не кричал и не выглядел так! Я была рада избавиться от нее. Что с ней сделали в Ловуде? Там вспыхнула горячка, и многие воспитанницы умерли. А вот она – нет. А я сказала, что да. Я так хотела, чтобы она умерла!
– Не изменил и не изменю, – был ответ. И он сообщил нам, что с его отъездом все улажено и он покинет Англию в наступающем году.
– Говорю же вам, я должна уехать! – возразила я почти с исступлением. – Вы думаете, я могу остаться и быть для вас ничем? Вы думаете, я говорящий автомат? Механизм, лишенный чувств? И стерплю, чтобы мой кусочек хлеба был вырван из моих уст и капелька моей живой воды выплеснута из моей чаши? Вы думаете, что, раз я бедна, безродна, некрасива и мала ростом, у меня нет души, нет сердца? Вы ошибаетесь! У меня есть душа, как и у вас, и сердце тоже! И если бы Господь даровал мне немного красоты и много богатства, я бы добилась того, чтобы расстаться со мной вам было бы столь же тяжко, как мне теперь расставаться с вами. Сейчас я говорю с вами без посредничества обычаев и условностей или даже смертной плоти: моя душа обращается к вашей душе, словно они обе миновали врата могилы и мы стоим перед Божьим Престолом равные – потому что мы равны!