– Значит, ради меня вы посмели бы подвергнуться общему осуждению?
– Не стоит обсуждать это теперь, – нетерпеливо перебила я. – Достаточно того, что все хорошо.
– Но какой смысл продолжать, – спросила я, – если вы скорее всего готовите какое-нибудь сокрушающее возражение или куете новую цепь, чтобы наложить ее на свое сердце?
– Я не найду в себе и капли милосердия, мистер Рочестер, если вы будете меня умолять о нем с таким выражением на лице. Этот ваш взгляд заверяет меня в том, что, какую бы хартию вы ни даровали под принуждением, едва получив свободу, вы тут же нарушите все ее условия.
Я почти ожидала резкой отповеди за этот совсем не своевременный вопрос, однако он очнулся от своей хмурой рассеянности, взглянул на меня, и его лицо прояснилось.
Он бросил письмо ей на колени. Она пробежала его глазами и протянула Мэри, которая прочла письмо молча, а затем вернула брату. Все трое обменялись взглядом, все трое улыбнулись – задумчиво и тоскливо.