– Нет, но мне казалось, что вы никогда не вернетесь. И нестерпимо было ждать в доме, особенно в такой ветер и дождь.
– Уже почти четыре часа, сэр! Вы не проголодались?
– Ну так я схожу за Лией, разбужу Джона и его жену.
Однажды вечером она – в более разговорчивом настроении, чем обычно, – сообщила мне, что поведение Джона и грозящее семье разорение были для нее большим горем, но теперь, сказала она, ее решение принято, и безвозвратно. Собственное состояние она сумела уберечь, и когда ее мать умрет – ведь, невозмутимо добавила она, весьма маловероятно, чтобы она выздоровела или хотя бы протянула еще долго, – она приведет в исполнение давно лелеемый план: отыщет приют, где ничто не сможет нарушить привычного распорядка, и воздвигнет надежную преграду между собой и суетным светом. Я спросила, удалится ли с ней туда Джорджиана.
– Об этом и речи нет, – сказала я. – Ведь только что, когда я предложила быть его служкой, он изъявил глубокое негодование: как я могла настолько забыть о нравственности! Он, видимо, думает, что я поступила неприлично, предложив поехать с ним, оставаясь незамужней. Словно бы я с самого начала не надеялась обрести в нем брата и не привыкла с тех пор относиться к нему как к брату.
– Так как же, мисс Эйр! Хоть мистер Рочестер и редко сюда наезжает, но всегда без предупреждения, совсем неожиданно. А я заметила, что ему не нравится, когда все укутано и чуть он войдет в дом, как начинается суматоха. Вот я и подумала, что лучше держать комнаты наготове.