— Может, и жизнь. И еще… Ты только не издевайся, ладно? Мне обратно хочется. В болота.
К обеду вдруг в теле появилась какая-то легкость. Боль отошла, теперь мне казалось, что в животе медленно остывает атомный реактор. Принимать еду я не стал — боялся, что снова вывернет.
— А это не твоя забота. Я свободный гражданин, а ты иди грузи вагоны.
— Может, хочу, но не буду. Однозначно не буду.
Куда-то подевались и цинизм, и обреченность. Щербатин умолял меня. Он хватался за меня, как за последнюю соломинку. Таким я его не видел никогда, он сдавался, он изменял своей натуре.
— Сукин сын, что он нам дал? Гляди, листья по краям уже сохнут.