«А может, обращаются не к тебе? — стрелой промелькнула нелепая мысль. — Имя-то не редкое». Но вокруг не было не только других Александров, но и вообще никого, кто мог бы иметь имя. Места, куда он забрёл, были безлюдными даже в лучшие времена. Теперь тут можно было скитаться годами и не встретить живой души.
Наверно, дверь с кодовым замком на первом этаже сначала была открыта. Стервятники беспрепятственно проникли в здание, перевернули его вверх дном, а уходя, случайно захлопнули хитрую штуковину, которую теперь было не открыть без автогена.
— Многовато. Ещё один замер сделаешь внутри, там должно быть меньше. Ждём максимум три часа. Если не уляжется, будем прорываться.
В хорошую погоду с неё можно было рассмотреть и старый центр, который люди, жившие здесь сорок лет назад, называли попросту Городом. Вот только там почти ничего не осталось. Годы и дожди занесли грязью и глиной чудом уцелевшие фундаменты, смыли остатки кирпичной крошки и обломки, усеивавшие зону полного разрушения. Наносы покрыли и шлаковое поле, расстилавшееся чуть дальше. Там не выросло ни травинки, и теперь серая проплешина контрастировала с зеленеющими окрестными холмами.
И тут же на проспекте разразилась дикая какофония. Сначала отовсюду раздались дикий визг тормозов и трели сигналов, затем звон и скрип бьющегося и царапающегося металла, а за ними через короткий промежуток — крики и мат. Десяток аварий последовали одна за другой по принципу домино.
Это произошло во время очередной поисковой операции. У Чернышёвой это был шестой по счёту выход на поверхность. Сами того не замечая, они начали считать их, как военные лётчики — боевые вылеты.