Нет, надо всё-таки было тогда пролечиться в кардиостационаре. С сердцем шутки плохи. Ну, ничего, думал он, вот разберёмся с текущими делами, возьмём отпуск, а там можно и на больничный.
Солдаты переминались с ноги на ногу, не зная, что делать. Они с надеждой поглядывали на своего ротного, но тот, похоже, сам был в растерянности. Ещё бы. Его непосредственный командир отбыл в неизвестном направлении; часть, скорее всего, погибла в полном составе, и нельзя поручиться, что всё в порядке с семьёй. Любой человек на его месте был бы неадекватен.
Через восемь дней после катастрофы убежище стало домом почти для пяти тысяч человек. С этого момента его ворота навсегда захлопнулись для посторонних, впуская и выпуская только поисковые группы, снабжавшие его всем необходимым.
В этом сне не было ничего экстраординарного. Ему и раньше снились подобные кошмары. Он от кого-то убегал, кто-то его преследовал, настигал, разрывал, пожирал. Психоаналитик мог бы рассказать об этом много интересного, да только Саша не обратился бы к нему ни за какие коврижки, не желая раскрывать свой внутренний мир перед посторонними.
Большего они разглядеть не могли. Сразу после удара вокруг стало темнее в два раза. Несмотря на мизерную скорость, толчок был ощутимым, и результатом аварии помимо пары ушибов и ссадин стала разбитая фара. Серый кисель сомкнулся вокруг маленького освещённого мирка ещё плотнее, грозя проглотить его без остатка.
Его лицо. Мать честная, такого не бывает…