Густой смрад горелой и уже начавшей разлагаться плоти над развалинами родного города, где трупы людей лежали как брёвна, а безумные взгляды и бессвязные вопли выживших были ещё страшнее, чем молчание и неподвижность тех, кому посчастливилось погибнуть, она игнорировала как фон, который не должен мешать работе. Ей удавалось сохранять не только хладнокровие, но и содержимое своего желудка, чем не каждый мужчина мог похвастаться.
Они уезжали в спешке, если не сказать больше. На верхних этажах, в наглухо забаррикадированных квартирах могли оставаться другие люди. Но всем им придётся вспомнить поговорку про спасение утопающих. У поисковиков на тот момент были исчерпаны все резервы физических и моральных сил, а время пребывания в «зоне» превышало допустимое почти в полтора раз. Пора было побеспокоиться о себе любимых и о тех, кто ждал их в убежище.
— Эт-то ещё что за?.. — договорить ей снова не удалось.
В рюкзаке забился и заворочался котёнок, словно чувствуя приближение беды. Чернышёва влетела в прихожую, чуть не споткнувшись о вываленные на пол вещи. Дверь закрыть за собой она уже не успевала, зато успела выхватить предмет, который весь день лежал в накладном кармане комбинезона, натирая ей ногу. «Самовзвода нет», — крутилось у неё в голове, когда она сжала рукоятку и положила палец на спусковой крючок, одновременно поворачиваясь лицом к опасности.
Если на дворе утро, то время раннее. Можно и не вставать. А если вечер, тем более. Куда торопиться?