Данилов вспомнил, как сам вчера едва не влетел. Он тогда путешествовал один, и так случилось, что первым признаком цивилизации на его пути стал блокпост, оборудованный на бывшем стационарном посту дорожной инспекции.
Они сильно отличались от обычных мародёров, которые тоже могли быть опасны, если припереть их к стене или подставить спину. Демьянов ещё мог понять насилие рациональное, когда грабят, чтобы прокормить себя и свою семью. Но тут была немотивированная жестокость, изуверство на грани патологии, и это ставило его в тупик.
Тридцать лет распродажи давали о себе знать. Нефть, редкоземельные металлы, уран грозились со дня на день перейти из категории экспорта в разряд импорта.
А это первый шаг к тому, чтобы плюнуть, повернуть назад и вернуться к тому, с чего начал — к нулю. Потому что смысл во всём, может быть, и имеется, но человеку, ввиду слабости его ума, он обычно недоступен.
Демьянов выстрелил в воздух. Он хотел уладить дело миром не потому, что разделял идеи «Гринписа». Майор просто сомневался в эффективности своего ПМ против такой махины и в собственной меткости. После сдачи зачёта в тире при получении лицензии стрелковой практики у него не было.
— А зимой? Тут же все околеют к ядрёной матери.