Но если следовать этой логике, то в таком укольчике нуждался каждый из них. Ведь все они были в некотором роде безнадёжными пациентами. Сегодня лекарство от жизни должны были дать двум мальчуганам, трёх и пяти лет. У их отца, привлечённого для какой-то чёрной работы наверху, хватило ума притащить своим пятикилограмовый пакет муки из супермаркета.
— Дезертиры, — ответил за всех мужик в кепке, разогревавший какой-то супец на переносной газовой плите. — Отморозки натуральные. Грабанули половину магазинов и окопались где-то в зоне отчуждения. Радиация им, мол, нипочём, а хабару там можно найти немало. Машины у них козырные, автоматы, пулемёты, ОЗК есть, барахло «КамАЗами» возят. Теперь вот наезжают к нам ночами… и наезжают на всех.
Сучьи ублюдки. Вон как всё перерыли, да ещё нагадили в коридоре. Подчистую подмели, ничего не пропустили. Расстреливать таких уродов мало.
Теперь эти резиновые штуковины оказались как нельзя кстати. Можно было натянуть их на ноги и снять, когда перестанет лить, оставив вместе с ними львиную долю радиоактивной грязи. Лучше такая защита, чем никакой, тем более что дождь успел превратиться в промозглый ливень.
Одеты незнакомцы были в новенькие не обмятые лыжные куртки, явно из магазина спорттоваров. За спиной у обоих угадывались автоматы. То, что за спиной, а не в руках, могло свидетельствовать только об их пренебрежении к Сашиной персоне.
Опасности подстерегали повсюду. За две ночи земля остыла, расплавленное жаром дорожное покрытие снова стало твёрдым, но кое-где ещё тлели пожары. Откроешь не ту дверку — и пламя, получившее доступ к кислороду, вспыхнет с новой силой, а тебя превратит в хорошо прожаренный бифштекс. В первый же день работ так сгорели трое, причём не самые бестолковые и неопытные.