Виктор Юльевич просто физически чуял эти минуты, когда роговые покровы куколки лопались, он слышал трепет и шорох крыл и наполнялся счастьем, как акушерка, принявшая ребенка.
— Останься я в отечестве, давно бы помер от нищеты, нервотрепки и скверного медицинского обслуживания.
Валентина поглаживала парадную фотографию. Любительские сворачивались в трубочку.
— На ком же он теперь женится? — полюбопытствовала Оля.
Алена оживилась, пробудилась, ее всегдашнее выражение лица — только что проснувшегося ребенка, который еще не решил, будет он сейчас плакать или смеяться, — приняло большую определенность: еще не смеяться, но уже не плакать. Даже стала более отзывчива к Михиным супружеским притязаниям. С того времени, как они поженились, Алена оказалась для него, может быть, еще менее доступна, чем в прежние времена, когда изредка сама, без всяких просьб, приезжала к нему в Миляево, оставалась с ним и бывала податлива и нежна на постельном поприще.
Вместе отправились в соседнюю деревню, в магазин, за шесть километров.