Октябрьское поле. У первой двери в первом вагоне стоит юноша со спартаковским шарфом на шее. Двери закрываются, и этот идиот выбрасывает конец шарфа в сторону платформы. Двери закрылись, лампа погасла, кусок шарфа в полметра длиной – за габаритом. А мне по зеркалу не видно. Заметил только когда поехал, и шарф начал развеваться.
«…Линия идет. Плавно, без остановок. Время – полдень, опоздание двадцать шесть минут от графика. Периодически в монотонный шум поезда вклинивается диспетчер и начинает раздавать выдержки. Кому минуту, кому две. Машинисты прекращают гонку и «висение на хвосте». Гнали как сумасшедшие, насилуя машину – и, нагнав две минуты, получили в центре выдержку эти же две минуты. Куда, спрашивается, торопились? До свидания, график, здравствуй, опоздание. Только согнали его до двенадцати минут, теперь подняли до двадцати, и это еще пик не начался.
«3.1. Держать двери поезда на станции имеют право пассажиры и работники метрополитена, если отправление поезда создает угрозу жизни или безопасности движения.
– Телевизор, будь он неладен, теперь на ночь только с кнопки выключаю…
За раздавленную электронную приблуду у дежурной из зарплаты вычли… Внимание… Хрясь!
Ночное метро – ночной город. Подвыпившие пассажиры, «гости столицы», которым кажется, что вот этот поезд последний и больше точно не будет. Молодые целующиеся парочки.