Мы с Петровичем, как можем, изображаем строй. Получается не очень. По лицу начальства вижу – не довольно. Лейтенант вытягивается, вскидывает руку к пилотке и начинает доклад.
Дверь с таким же лязгом закрывается за конвоиром.
Возразить старшине Федосеев не рискует и, что-то ворча под нос, убирается на нары в угол вагона. Осадивший его танкист приглашает нас ближе к печке и начинает расспрашивать, разговор с ним я беру на себя.
Эшелон по широкой дуге, через Рязань и Воскресенск, огибает Москву. Надолго застреваем во Владимире, пропуская то военные эшелоны на запад, то санитарные поезда на восток. Мимо нас грохочут составы груженые "тридцатьчетверками" и новенькими "зисками". Техника россыпью и в составе частей, теплушки с пехотой и платформы с какими-то ящиками. Наступление Красной армии пока развивается успешно, но требует все новых и новых сил. Сейчас эти силы едут мимо нас на запад, то, что от них осталось, едет на восток. Мы тоже часть этих остатков, которые война только пожевала и выплюнула, оставив для следующих сражений. Наши изуродованные войной пушки никуда не торопятся, и мы ждем своей очереди на запасных путях. Наконец, и для нас находится паровоз. Эшелон гудит паровозом, лязгает сцепками и продолжает свой путь в город на великой русской реке.
Возле орудия стоял артиллерийский подполковник. Я сразу понял – командир полка.
— Поздравляю с успешной сдачей экзамена на должность командира зенитного орудия среднего калибра и присвоением звания сержанта.