Особист удивлен, он приготовился меня ломать, грозить, уговаривать, а вдруг раз, и признался. Спохватившись, хватается за ручку и начинает интенсивно писать в протоколе.
— Да ладно, командир, ты же сам говорил – все нормально будет.
— Ура-а! — отвечают немногочисленные кадровые красноармейцы.
Вспоминаю я требование Никифорова сдать транспорт начальнику станции.
Снова лязг, и наша четверка оказывается в коротком тамбуре, запертом с двух сторон.
Сан Саныч вытягивает шею, глядя на правый берег.