Конец фразы лейтенант заканчивает нецензурщиной, призванной подогнать подчиненных. Помогло, задвигались быстрее. Наконец, орудие отцепили от трактора.
Я падаю там же, где стоял, рядом валится расчет. Только наводчику Дементьеву хорошо, ему падать не надо, он и так сидит. Казалось бы, я в бою снаряды не ворочал, а гимнастерку хоть отжимай. Понятно, что жара в конце июня стоит, но не до такой же степени. Видимо, сказывается нервное напряжение.
Особист удивлен, он приготовился меня ломать, грозить, уговаривать, а вдруг раз, и признался. Спохватившись, хватается за ручку и начинает интенсивно писать в протоколе.
— Да ладно, командир, ты же сам говорил – все нормально будет.
— Ура-а! — отвечают немногочисленные кадровые красноармейцы.
Вспоминаю я требование Никифорова сдать транспорт начальнику станции.