Даже после образования Израиля число евреев в той же Варшаве составляло от десяти до тридцати процентов населения, в зависимости от методики подсчета. Причем лично мне и последняя цифра представлялась несколько заниженной. А настроения еврейских народных масс перед войной охватывали достаточно широкий спектр. Наиболее упертые считали образование Израиля профанацией и резко критиковали молодое государство за покорное следование в фарватере российской политики. Этим хотелось, как они говорили, настоящей независимости и истинной государственности. Разумеется, среди них не было идиотов, так что они прекрасно понимали — такая благостная картина может получиться только при соблюдении двух условий. Это гипотетическое государство будет полностью зависимо от Антанты и может находиться только где-нибудь у черта на куличиках, а не вплотную к российским границам. И если первый пункт никого особенно не пугал, то со вторым дело обстояло с точностью до наоборот — ни на какие куличики господам совершенно не хотелось. Однако с началом войны они воспрянули духом и решили, что вот теперь-то России станет не до них, и, пока так будет продолжаться, Польша при поддержке Антанты и финансовой подпитке их соплеменников со всего мира твердо встанет на ноги и под мудрым руководством устремится в светлое будущее. Они явно поддерживали Пилсудского и, скорее всего, от него и заразились странным убеждением, что все цивилизованное человечество только и мечтает восстановить великую Польшу в границах от тысяча шестьсот какого-нибудь года, а больше ему ничего и не нужно.