– Ну не знаю… – пробурчал Банг. – Треть этих цуциков вообще начали возмущаться еще до того, как мы повесили на них ранец. А еще треть пригрозили нам страшными карами после того, как им предложили отжаться – это, видите ли, глупость и оскорбление Деятельного Разумного! А этот пыхтит, но бежит.
– Хорошо, я даю вам два дня. Если за это время вы не добьетесь результата, я начну действовать теми методами, которые уже доказали свою эффективность.
– Вы… я… я подам на вас рапорт! Вы пойдете под трибунал! Я…
Сбоку дружно рявкнули минометы Ковалевича. Вот теперь – пора!
– Ну, ты молись своему, а я помолюсь за тебя перед своим, – ухмыльнулся итальянец. После чего щелкнул зажигалкой и сразу же налег всем телом на свой конец веревки.
– Великолепно, милый, – нежно выдохнула Интенель и, повернувшись к нему узкой, нервной спиной, вытянула из шкафа только вчера изготовленную им прикинталь из тончайших нитей пленеля (идея использования этого материала у него появилась, когда он вспомнил, как курсант из отделения «Рейх» пробрался через заросли колючего кустарника), а затем одним изящным движением облачилась в нее.