В штурме участвовали как бойцы из группы силовой поддержки, подчиненной Фролову, так и обычные оперативники. Последних взяли на случай приятных сюрпризов вроде появления пленных или нежданно пробудившихся гражданских начальников. В передние ряды их не пускали и правильно делали. Все равно Захар за них волновался.
– Конечно, – кивнул Мальцев. – Кто-нибудь из наших здесь есть?
Пойманных одержимых удалось достаточно быстро «расколдовать». Все они поведали дознавателям практически одну и ту же историю: приехали из ближнего зарубежья на заработки, явились, как и другие наемные работники, на специальную площадку возле оптового рынка – импровизированную биржу, где многочисленные работодатели регулярно нанимали для различных нужд людей, не отягощенных специальными разрешениями, регистрацией и видом на жительство. К ним подошел какой-то человек. После этого – ничего не помнят.
Внезапный ментальный удар, частично сглаженный выставленной Румянцевым психозащитой, говорил о том, что противник уже близко и, более того, засек их приближение. Превозмогая давящую на виски боль, Захар слепил из воздуха «смертельный коготь» и швырнул его в самую гущу громоздившихся посреди цеха полуразрушенных конструкций.
– Причина? – переспросил ее собеседник, и в темноте вновь полыхнул алый уголек. – Причина, скорее всего, в том, что тебе не с кем поделиться своими мыслями, тревогами и проблемами. Нет человека, которого ты могла бы назвать близким другом, а родители слишком заняты своими делами, чтобы вникать в твою жизнь. Их заботы хватает только на то, чтобы контролировать твои действия и ограничивать твою свободу. Которой катастрофически не хватает. К сожалению, ты еще не понимаешь, что настоящей, полной свободы в нашей жизни попросту не бывает.
– Ну и напрасно. Нужно когда-нибудь начинать. Там, в комнате стоит. Пульт на диване. Сходите, развлекитесь.