— Я не могу к тебе… Сколько ты таких возил? Я буду помнить, что…
— Устал я от этих девиц, — морщился тем временем Стоцкий, — которые меня за какое-то животное принимают. Нацепят юбку в ладонь шириной и норовят под нос сунуть, будто мне больше ничего и не надо, кроме мягкого места, которое можно пощупать. Да и вообще дуры эти богатые все балованные, как одна. Они мне еще в прошлом году надоели.
— Олеся, нам нужно поговорить. Пойдем, выйдем?
Я шла по той же дорожке, что и утром, мысли рассеяно скакали с одного на другое — обувь-куртка-Стоцкий-английский-паршивый кофе из буфета-лужи.
Итак, я вынуждена была признать, что эксперимент провалился… С треском. Не знаю только, хорошо это или плохо. Однозначно плохо, что Танкалин продолжал вызывать у меня эмоции, которые очень не хотелось испытывать в его присутствии. Хорошо, что не нужно тратить время на близкое общение с кем-то другим и можно вплотную заняться обучением. На том я и остановилась — когда попадется кто-нибудь, с кем стоит попробовать еще разок, думаю, я пойму.
— Бог мой, Аленка, какая красавица выросла! — бодро заговорил он. В детстве его голос был просто одним из многих. Но, вероятно, на женщин он действовал безотказно уже тогда, ведь как иначе объяснить, что даже у меня по спине мурашки?