За что? Вопрос за границами моего понимания. Что я сделала Парину? А ведь он может… попробовать опять и продумать план гораздо тщательнее. И никто не помешает…
Эта мгновенная мысль была такой страшной, что я не думая рванула из кухни. Хоть куда-нибудь, чтобы этого не видеть.
— Упаси боже, — пробормотала я, но спорить не стала.
Осень стояла теплая и солнечная. К институту, благодаря метро и автобусу (который всегда простаивал в пробках одинаковое количество времени), я подъезжала всегда в одно и тоже время. Мои институтские подружки (такие, как ни странно, появились почти сразу) метро терпеть не могли, а мне очень даже нравилось.
Настя любила покушать основательно, Соня как обычно сидела на диете, хотя эти жертвы на фигуре, похоже, никак не отражались и все, что у нее имелось лишнего, при любом раскладе скапливалось ниже пояса. Уверена, ее фигура вполне привлекательна, вон Настя куда пухлее, а не заморачивается, но других попробуй пойми. Мне вот всегда говорили, что я отхватила лучшее, что необходимо женщине — большую грудь. А на самом деле ничего в этом нет хорошего: без бюстгальтера ничего не оденешь, бегать неудобно, в общем, в бытовом плане одни неудобства.
— Я понял только на похоронах. Весна… В окно лезут яркие солнечные зайчики. И… ссохшееся лицо среди белоснежного атласа. Как будто громом шарахнуло — он лежит здесь, потому что я его убил.