— Павлова, ты так смотришь, словно я голый! Ты это, держи себя в руках. Или так и быть, можешь подойти и потрогать, убедиться, что я настоящий. Можешь потрогать меня везде, я потерплю, — нагло заявил Танкалин, выпятив грудь и раскинув руки, словно приглашая обниматься. Окружающие замерли и я отхватила личную "минуту славы". Не помню, когда я последний раз так краснела. Мне было по-настоящему стыдно. Но не из-за слов, что он сказал и не оттого, что на меня пялились с пристальным интересом множество посторонних людей. Мне было стыдно именно оттого, что я покраснела, словно подросток.