— Проходи, — сказала я раньше, чем тетя успела что-то ответить. На первый взгляд с ним все было хорошо. Я провела его на кухню и плотно закрыла за нами дверь. Тетя будет недовольна, но сейчас меня занимает совершено другое. Я подошла к Косте, он сидел, потеряно разглядывая свои руки.
— Пойдем поговорим! — настаивала я. Последнее время мы со Стоцким пересекались крайне редко, раз-два в неделю за обедом. Так сколько можно трепать мне нервы, учитывая, что ни одной попытки заговорить с ним самим она так и не сделала?
Он вдруг принял такой жалостливый вид, что я даже испугалась, не переборщила ли, разглядывая его настолько откровенно? Может он не привык и побаивается таких решительных действий? Но оказалось, он сразу после занятий уезжает с родителями на дачу и вернется только в воскресенье. Вот если бы я раньше сказала… А может, я поеду с ним?
Через пару дней открыли спецкафе и вся элита перестала таскаться в общую столовую. Я сама удивилась, насколько сильно этому факту обрадовалась.
Допоздна впрочем, мы засиживаться не стали (с утра на занятия) и вскоре разошлись по домам.
— Пожалуйста, — сказал Парин, с тревогой глядя на чашку, которую я попыталась отставить. — Ты настолько меня не переносишься, что как в компании врага, ни крошки в рот?