Мне стало обидно за собственную глупость. Мне следовало бы помнить, что я не могу все время оставаться наблюдателем.
Я подошел к Ворону и сел рядом с ним. Мы не разговаривали. Мне ничего не хотелось говорить, а он блуждал где-то внутри себя. Как я уже сказал, человек не может жить одной лишь ненавистью.
– Почему бы вам просто не оставить нас здесь, если ситуация настолько критическая?
– Да как же она тебя услышит? – удивился я, тоже оборачиваясь и глядя на девочку, стоящую в полутемном дверном проеме.
Напряжение резко спало. Вестибюль Бумажной Башни выглядел обычно.
Впереди лежало еще одно упавшее дерево. При толщине в четыре фута его ствол подходил нам идеально – он был достаточно высок, чтобы спрятаться за ним, и достаточно низок, чтобы без помех из-за него стрелять. Мы отыскали точку, откуда открывался сектор обстрела до самого центра поляны.