Светло-зеленое светящееся знамя, лениво колыхаясь, взмыло в ночь, похожее на подхваченный ветром лоскут. Продолжая подниматься, полотнище стало бледнеть и рассыпалось высоко в небе умирающими искрами.
Мы с Вороном кивнули. Теперь мы поняли обеспокоенность Душелова. Шепот знала его истинное имя, и теперь он превратился в ходячую мишень.
Он не произнес ни слова, лишь сидел и пялился на нас. Не зная, что же мне в такой ситуации делать, я закончил обрабатывать рану Масла, затем заварил чай. Разлил в три оловянные чашки, одну дал Маслу, одну поставил перед Хромым, третью взял себе.
Он надулся, но ненадолго. Гоблин неугомонен, и его юмор прорывается наружу даже в самых тяжелых ситуациях.
– Думаю, его завалило, когда дом обрушился, – ответил я. – Его и Зуада.
Я взял перо и склонился над прикрепленной к столу картой города. Лодыря и Дикого Брюса, пока тот был еще жив, я уже расспросил, а сержант из взвода покойного Косоглазого по моей просьбе выяснил, где бедняга накануне набивал брюхо. Я не сомневался, что яд парням подсыпали в одной из забегаловок рядом с Бастионом, куда частенько заходят солдаты. Показания Кудрявого совпали со словами его предшественников.