– Я знаю тебя, летописец. Я открыла твою душу и заглянула внутрь. Ты сражаешься за меня потому, что твой отряд взял на себя обязательства, которые будет соблюдать до самого горького конца – поскольку некоторые его командиры считают, что честь отряда была запятнана в Берилле. И большинство из вас считает, что служит Злу.
– Что? А ты куда? – вопросил я вслед расплывающейся тени. – Чтоб тебе провалиться. – Я набрал в грудь воздуха, еще раз выругался, обнажил меч и пошел вперед. В голове у меня вертелась лишь одна мысль: как мы станем оправдываться, если прикончим не того, кого следует?
– Не знаю, – ответил я. – Честно могу сказать, что не имею ни малейшего представления о том, что происходит сегодня ночью.
– У меня проблема, – пояснил я. – И серьезная. А ты для меня самый подходящий советчик. – Я огляделся. – Не хочу, чтобы меня кто-нибудь услышал.
– Это чума, сомнений нет. Но такой чумы мне еще видеть не доводилось. Должно быть, ее вектор – форвалака.
И внезапно Душелов исчез. Там, где он находился, появилось облако мрака высотой в десять футов и шириной в двенадцать, черное как внутренность угольного мешка и плотнее самого густого тумана. Облако метнулось вперед быстрее броска гадюки. Послышался удивленный мышиный писк, и наступила зловещая, долгая тишина. После рева и лязга она показалась мне смертельно многозначительной.