Часовой замолотил по лебедке, скалывая лед. С протестующим скрипом поднялась решетка ворот. Как историк Отряда я мог выйти поприветствовать Ильмо, не нарушая этикета. Обзывая себя дураком, я выбрался во двор, отдавшись во власть мороза и ветра.
Я назвал это имя Ильмо, но тот вроде и не удивился. Возможно, Капитан поведал историю Ворона командирам взводов.
Ильмо выбросил вперед руку. Курьер мешком свалился с седла. Масло и Сапожник подхватили его, подтащили к придорожной изгороди и прислонили к ней, затем Сапожник разорвал на спине курьера рубашку.
– Что ты собираешься сделать, Ильмо? – спросил я, уверенный, что он обязательно что-нибудь предпримет. Назвав имя Зуада, Ворон связал нас обязательством. Он думал, что умирает, иначе не стал бы называть имени. Я достаточно хорошо я его знал, чтобы об этом догадаться.
Я стал гадать, почему он приехал на лошади, ведь при желании он мог быстро попасть в нужное ему место. Наверное, потому, что сюда ему было недалеко добираться. Потом я встревожился: как бы на поляну не заявились его солдаты.
– Давай посмотрим, что мы можем сделать для Ворона, – предложил я.